Истина – это соответствие действительности. Например, истинным является только то высказывание, которое соответствует реальности. Теории, которые исходят из этого определения как базового взгляда на истину, называют корреспондентскими. Само же словосочетание «корреспондентская теория истины»1 нередко не отсылает ни к какой специальной теории, указывая лишь на идею истины как соответствия.
Обычно истина понимается как свойство сущностей, называемых носителями истины (truth-bearer). Имеется ввиду не то, что любой такой носитель актуально истинен, а то, что он имеет возможность быть истинным, что говорить о нём как об истинном или ложном – не бессмысленно. Так, утверждение «во вселенной четное количество звёзд» в целом может быть истинными или ложным, хотя пока мы этого и не знаем. Но есть иного рода утверждения, вроде «ничто само себя ничтит», насчет которых может быть в целом неясно, что может делать их истинными или ложными.
Как правило, носители истины являются пропозициональными, то есть имеют однозначное и выразимое словами содержание. В этом смысле к ним причисляют утверждения, высказывания, убеждения, теории, гипотезы, заключения, предложения и так далее. В аналитической философии принято говорить о соответствии убеждения фактам.
В качестве носителей истины выступают схожие, но отличные в некоторых аспектах сущности. Так, простое высказывание (или пропозиция) – это только единичное утверждение, абстрагированное от всего, что не касается его формы и свойств содержания. Понимание пропозиции как носителя истины характерно для идеи об истине как идентичности.
Теория же представляется совокупностью высказываний, связанных между собой внутренним по отношению к теории обоснованием или аргументацией. Когда утверждается о том, что теория истинна в корреспондентном смысле, то это необязательно значит, что истинны и все входящие в неё высказывания, как и не значит того, что она эпистемически обоснована или аргументирована наиболее убедительным образом. Скорее речь о том, что действительности соответствует некоторая сумма этой теории, выводимые из неё положения или убеждения людей, исходящих из этой теории.
И пока разница между теорией и высказыванием по большей мере количественная, разница между высказыванием и убеждением имеет качественный характер, поскольку последнее понимается как ментальное состояние хотя бы предполагаемого познающего субъекта. Таким образом, когда говорится о том, что убеждение соответствует действительности, то это также утверждает правоту2 носителей этого убеждения, что может служить эпистемическим источником оправданности их действий или решений.
Несмотря на эти различия, все эти пропозициональные носители истины сохраняют с действительностью общее отношение соответствия, а поэтому в начальном примере слово «высказывание» можно заменить любой из перечисленных вещей, не изменяя его посыла.
В некотором роде начальный пример с высказыванием – это экземплификация более абстрактного, но менее понятного на первый взгляд определения: «Истина – это свойство некоторого носителя, когда его пропозициональное содержание соответствует фактам». Само же словосочетание «истина как соответствие» легко может быть неправильно понято, поскольку фактически реальности или фактам соответствуют носители истины. Истина же – это свойство, возникающие как бы между реальностью и носителем тогда, когда между ними возникает отношение соответствия.
По ту сторону истинного и ложного
Все ли пропозициональные сущности являются истинными или ложными? Некоторые философы считают, что существуют высказывания за пределами этой дихотомии. Например, можно ли оценить как истинное или ложное утверждение о том, что «данное утверждение ложно»? Или утверждения о будущих событиях, имеющих контингентный характер? Например, случится ли завтра морская битва или нет? Или, на чем настаивают моральные нон-когнитивисты, можно ли сказать, что утверждения о морали соответствуют чему-то в том же смысле, как и утверждения о цвете неба? Данные вопросы тесно связаны с логической дискуссией об истинностном значении и о том, какого рода высказывания могут его иметь.
Но обратим внимания на иной вид высказываний. Например: «Объявляю вас мужем и женой». Нетрудно заметить, что соответствие этого высказывания действительности будет зависеть от того, кто и в каком контексте его произносит, а также от того, что произойдет после произнесения этих слов. Согласно теории речевых актов, данное высказывание является перформативным – то есть, само собой представляют действие, совершаемой словами. Успешность действия можно отождествлять с соответствием действительности, но, по-видимому, не в том же смысле, что и в случае носителей истины, а поэтому перформативы можно рассматривать как пример пропозициональной сущности (высказывания), не имеющей истинностного содержания, как минимум.
Вполне ясно, что перформативный акт может быть непропозициональным – приказ может быть передан только жестами. Но может ли быть нечто непропозициональное носителем истины?
В обычной жизни мы можем называть правильным не только повествовательное высказывание, соответствующее фактам, но и образ действий. Например, тренер может оценивать то, правильно ли его подопечный выполняет упражнения. Означает ли это, что образ действий является носителем истины? Здесь возможны различные позиции, но в целом данный пример скорее схватывает двусмысленность нашего обычного употребления «истины», поскольку данным словом мы можем указывать и на факт сам по себе, и на соответствие чего-либо этому факту. Подобная интуиция подталкивала некоторых мыслителей к дефляционному взгляду на истину – такому, который исключает истину как ненужную характеристику высказываний о фактах.
Эпистемологи иногда допускают возможность состояний или операций, которые по крайней мере похожи на непропозициональные носители истины. Например, когда понимание определяется как схватывание непропозициональных структур действительности, то в некотором роде данное определение не очень далеко от представления о понимании как схватывании невысказанных истин. Так или иначе, ввиду затруднительности верификации того, что нечто действительно было схвачено, возможность таких состояний или исключается, или переводится в разряд того, о чем невозможно говорить, а, следовательно, стоит молчать.
Истина и истинное
Выше «истина» была употреблена как субстантив – как некая отдельная вещь. Задумайтесь, что значит такая субстантивация применительно к корреспондентскому значению истины? Действительно, может показаться, что в случае корреспондентских теорий стоит последовательно употреблять истину как предикат, как свойство её пропозициональных носителей. На деле слово «истина» часто может употребляться для обозначения некоторого её актуального носителя (суждения, убеждения, высказывания и так далее). Так, в этом смысле теория эволюции является истиной, хотя с корреспондентской точки зрения корректнее было бы говорить, что она является истинной.
Напоследок стоит упомянуть, что идею истины как соответствия возводят к Аристотелю, который, как считается, по крайней мере в западной философии выразил её первым. Ввиду этого иногда взгляд на истину как на соответствие называют классической концепцией истины. Несмотря на то, что сегодня все эти обозначения перемешались между собой, читателю, вероятно, будет любопытно узнать, что «корреспондентская теория истины» – это наименование, распространившееся только в XX-м веке в рамках аналитической философии. В некотором роде говорить, что корреспондентской теории придерживался Аристотель и Фома Аквинский – это не только анахронизм, но и, возможно, ошибка.
Для дальнейшего изучения:
Пролегомены ко всякой будущей теории истины / А. П. Беседин, А. А. Беликов, А. В. Зданевич [и др.] // Финиковый компот. – 2019. – № 14. – С. 1-89.
Дэвид, М. Корреспондентная теория истины / М. Дэвид // Эпистемы : сборник научных статей / Федеральное агентство по образованию, Уральский государственный университет им. А. М. Горького. Том Выпуск 5. – Екатеринбург : Уральский государственный университет им. А.М.Горького, 2007. – С. 147-177.
Glanzberg, Michael (ed.). The Oxford Handbook of Truth. Oxford, United Kingdom: Oxford University Press, 2018.
Вейнгартнер, П. Фундаментальные проблемы теорий истины / Пауль Вейнгартнер; [пер. с англ. Бажанов В. А. и др.]. – Москва : РОССПЭН, 2005.
Примечания:
1. На английском «correspondence theory of truth», а на русском также встречается вариант «корреспондентная теория истины».
2. «Правота» (rightness) в эпистемологии понимается как термин, отличный от «истинности». Правота, допустим, некоторой теории заключается в том, что агент может быть разумно убежден в ней или может быть её сторонником на рациональных основаниях. Однако правота в этом смысле может не означать истинности теории. Например, субъект может сознательно и разумно соглашаться с лучшими научными теориями своего времени, которые в будущем могут быть опровергнуты, то есть оказаться ложными.