Чем объектно-ориентированная онтология Грэма Хармана может привлечь людей, интересующихся аналитической традицией в философии? Захар Неустроев перевел текст Стивена Амбрелло, который емко отвечает на этот вопрос и представляет основные идеи ООО.
Будучи человеком, воспитанным традиции аналитической философии, я обнаружил в себе странное влечение к книге Грэма Хармана «Объектно-ориентированная онтология: новая ”теория всего”», что прочно осела в континентальной традиции, которую в моем философском околотке зачастую избегают, считая ее чересчур поэтичной. Мое первое знакомство с континентальной мыслью началось не с Гуссерля, Хайдеггера, или Сартра, и даже не с Мерло-Понти, а с Тимоти Мортона, работающего на стыке объектно-ориентированного мышления и экологии. Наполненный аллюзиями и отсылками к художественной литературе, историческим событиям и личностям, стиль Мортона оказался практически непосильным и требовал значительных усилий для понимания даже самых коротких фраз. И тем не менее, я нашел нечто стоящее в этом революционном и несколько теневом уголке философии, именуемым объектно-ориентированной онтологией (ООО).
Хармана принято считать отцом объектно-ориентированной онтологии, одной из инстанций спекулятивного реализма — философской позиции, критикующей антропоцентрическое посткантианское положение, согласно которому все сущее — редукция к корреляции между человеческим познанием и познаваемым объектом. В 1999 году он защитил докторскую диссертацию «Tool-Being: Elements in a Theory of Objects», которая и положила начало «объектно-ориентированной философии», позже, в 2009 году, переименованной Леви Брайантом в «онтологию». Оба понятия используются спекулятивными реалистами как синонимы, хотя формулировка Брайанта обладает большей типологической привлекательностью. Этой работой Харман разжег огонь новой философской области, представив публике первое специализированное изложение ООО.
Так что же такое ООО? На этот вопрос трудно дать ответ, ведь та небольшая группа теоретиков, называющих себя ОО-философами, расходится в том, какие выводы они делают исходя из своей объектно-ориентированной философии. Тем не менее есть и общие принципы, по крайней мере, пять из которых имеют для ООО весомое каноническое значение. Во-первых, это отказ от антропоцентризма, а вслед за ним и от всякой посткантианской философии, приписывающей трансцендентный характер человеческому субъекту как к корреляту всей реальности. ООО утверждает, что объекты и реальность существуют независимо от человека. Таким образом, ООО становится строго реалистической философией. Второй, связанный с первым, [принцип] (восходит к работам Квентина Мейясу) — отказ от корреляционизма, направления спекулятивного анти–реализма, которое продолжает считать человеческий опыт коррелятом бытия. Реалистическое основание ООО напрочь это отвергает. В-третьих, отказ от философской тенденции к редукции, предполагающей либо подрыв самого объекта путем обращения к его составным частям как к отдельной сущности, как в научном естественно-материалистическом методе, либо надрыв объекта через обращение к его связям и взаимодействиям с другими объектами, как в социальном конструктивизме или латуровской акторно-сетевой теории (АСТ). Четвертый [принцип] — сохранение конечности; благодаря нему ООО оставляет себе в распоряжение концепцию объект-объектной конечности, гласящей, что ни один объект не может достичь полного знания о других объектах: всякое отношение искажает другой объект, а потому является транслированным [translated], а не прямым. В отличие от некоторых других вариаций конечности, ООО не делает данное свойство исключительным для человека, а наделяет им все объекты (сущие). Пятый, и последний [принцип], — изъятость, которая позволяет ООО утверждать, что объекты всегда остаются независимыми как от качеств, которые они инстанцируют в любом пространстве/времени, так и от их отношений с другими объектами. Объекты не могут быть редуцированы, сведены к составным частям или отношениям: нечто всегда содержится в избытке, а значит изымается из нехватки.
Хотя работ, посвященных именно ООО, не так уж и много, ее растущее влияние распространяется даже на поле этики. Следует особенно отметить работы Мортона, посвященные прочтению экологии с позиции ООО, а именно «Экологическое мышление» и «Гиперобъекты». До сих пор ОО-философы артикулировали ООО в ракурсе выбранного ими объекта; еще не было работы, посвященной генезису и экспликации самой ООО. Встречайте: «Объектно-ориентированная онтология: новая “теория всего”».
Отказавшись от многословия и обскурантизма, свойственного другим философам, Харман излагает то, что в противном случае могло стать сложной, спорной и противоречащей интуиции философской позицией, которая, в сущности, является вполне доступной. ООО не было никогда так ясно и убедительно представлена, как здесь. Семь глав этой книги представляют собой генеалогическое изложение ООО, хронику причин ее возникновения; в ней приводится сравнение с прошлыми и современными философскими традициями, аргументируется преимущество ООО перед другими онтологиями, почти все из которых являются посткантианскими.
Во введении дается подробное описание самого проекта книги, а также наброски причин возникновения ООО и обзор некоторых фундаментальных работ, что уже вошли в диаспору ООО. Первая глава, однако, оказывается наиболее острым изложением хармановского бренда объектно-ориентированной философии. Харман выступает как против физикалистско-материалистического понимания реальности как дающего основание для теории всего, так и против социально-конструктивистского взгляда на метафизику. Оба способа понимания — подрыв (редукция сущности к ее частям, как у физических материалистов) и надрыв (редукция объектов к их эффектам, как у социальных конструктивистов), а также содрывная [duomining] тенденция к совмещению материального и социального понимания, которой сегодня придерживается множество дисциплин — по своей сути являются частичными или неточными объяснениями сущего; они лишь претендуют на полноту.
Выплясывая между академической философией, эстетикой, лингвистикой и когнитивистикой, Харман синтезирует эти разобщенные области в единую онтологию, способную на подлинное понимание реальности, которая, если ее принять, служит основание для всего философского предприятия в целом. Эта амбициозность становится очевидной, когда Харман начинает сравнивать ООО с ее современниками, в частности, с акторно-сетевой теорией Латура. Харман опирается на свою книгу «Имматериализм: объекты и социальная теория», чтобы объяснить, как ООО может помочь взглянуть на объекты в их социальном измерении, что он демонстрирует на примере Гражданской войны в США. По мнению Хармана, нынешнее господство АСТ в полевых исследованиях продиктовано присущей ей потенциалом плоского описания социальной сборки акторов, в котором нет онтологического доминирования одного над другим, в отличие от теологической и гуманистической традиции. Эта плоскостность и делает АСТ такой привлекательной для социальных наук в широком смысле слова. Однако, как утверждает Харман, надрывающий характер АСТ в конечном счете низводит объекты, активно угнетая их. В этот момент на помощь приходит ООО: объекты — это не только их действия, нечто всегды изымается и содержится в запасе.
Если это утверждение согласуется с определяющими принципами ООО, то проведенный Харманом анализ метафор и эстетики представляется не менее обоснованным. Харман стремится показать, как искусство может создавать новые объекты в-себе, и как симбиотические и (зачастую) ассиметричные связи между объектами создают составные объекты. Несмотря на то, что данный анализ осуществляется через призму эстетики, он имеет значение и за пределами сферы искусства. Здесь, на мой взгляд, любопытно отсутствие упоминания новаторской работы Марка Джонсона и других авторов, посвященной метафорической и нарративной структуре человеческого познания. Джонсон, тесно связанный с когнитивистской, проводит тщательный анализ метафоры, который имеет большое сходство с анализом Хармана; хотя, справедливости ради, анализ Джонсона направлен на формирование этического морального воображения, а не социальной теории, как у Хармана.
Вопрос о метафоре чрезвычайно важен, поскольку ООО, в настоящее время не имеет никаких конкретных средств социального применения, что можно заметить по развертыванию теории Мортона в экологической области. Тем не менее, ООО имеет мелиоративное значение как для окружающей среды, так и для отношений между человеком и не-человеком. С этой целью, например, можно использовать ее подход к технологическому проектированию, чтобы определить ценности и способы использования, которые могут и должны быть предусмотрены на ранней концептуальной стадии инновации или коррекции, затрагивающих любые формы материи. Симбиоз ООО и технологии — лишь одна из многих сцепок, в которых ООО может оказаться эффективной.
«Объектно-ориентированная онтология» — это, безусловно, обстоятельный текст, отражающий развитие, текущее состояние и потенциальные возможности ООО по широчайшему спектру актуальных вопросов. Он также является основополагающим текстом для спекулятивного реализма в целом. Наполненная примерами из истории и современности, книга Хармана заявляет об ООО как о практической философии и социальной теории, способной найти новые пути лечения от хвори наших дней.